Евразийский научно-исследовательский институт проблем права

YOUAH Главная
Суббота, 07 Дек 2024

Евразийский научно-исследовательский институт проблем права

Права человека в Евразийском пространстве
Булычев Е.Н.


Важнейшим принципом правового статуса человека является принцип равенства. Этот важ­нейший принцип демократического государства предполагает недопустимость существования особых законов и судов для каких-либо привиле­гированных лиц, сословий или социальных групп. А если федеральным законом и устанавливает­ся особый порядок привлечения к юридической ответственности депутатов, судей, прокуроров и некоторых других должностных лиц, то он рас­сматривается лишь как дополнительная гарантия обеспечения условий надлежащего отправления их профессиональных обязанностей, но не как правовая льгота, выводящая этих лиц из-под дей­ствия данного принципа.

Итак, рассмотрим, как данный принцип за­креплен в ст. 19 Конституции РФ:

Ч.  1: «Все равны перед законом и судом». Равенство перед законом означает, что все без исключения субъекты правовых отношений не­сут одинаковую обязанность соблюдать закон, и к нарушителям одних и тех же норм должно быть равное отношение со стороны правоохранитель­ных органов, кроме этого, для всех лиц должен су­ществовать равный доступ к правовой системе и к механизмам защиты их нарушенных прав.

Однако в тандеме с равенством перед зако­ном в этой статье Конституции РФ обозначено еще и равенство перед судом. Зачем нужно было продолжать фразу таким образом? Известно, что суд - это правоприменительный орган, который призван стоять на страже закона. По-видимому, составители конституции хотели этим сказать, что все равны не только «на бумаге», т. е. в тексте закона, но и при его реализации. Но дело в том, что, утверждая данную формулу, мы, по сути, до­пускаем саму возможность расхождения в пони­мании равенства в позитивном праве и равенства в правоприменении. Неужели в государстве, объ­явившем себя правовым, люди могут быть равны­ми перед законом, но не равными перед судом?

Возможно, желание не допустить отрыва за­кона от его применения вызвано у разработчи­ков воспоминаниями о недавнем советском про­шлом, когда в нашей стране была одна из самых демократических конституций, но это не мешало государству грубо, массово и бесцеремонно на­рушать ее положения. Однако объяснить упоми­нание суда в рассматриваемом конституционном положении нашей национальной юридической традицией мы не можем, так как в Конституции СССР 1977 года в ст. 34 говорилось лишь о ра­венстве советских граждан перед законом. Если заглянуть в международные акты (Всеобщую декларацию прав человека, ст. 7) или иностран­ные конституции (например, Германии, Италии, Польши и др.), то также обнаружим провозгла­шение принципа равенства только перед зако­ном, без упоминания суда. Упоминать о равенстве перед судом некорректно еще и потому, что суд, пусть хоть и самый значимый, лишь один из мно­гих правоприменительных органов. Назвав его, было бы уместно вести тогда речь и о равенстве перед прокуратурой, полицией или налоговой службой и т. п. Конституция о них не говорит, но никому не приходит в голову усомниться в том, что все люди равны и перед этими органами.

В связи с вышеизложенным считаем излиш­ним и даже в некотором роде вредным упомина­ние в конструкции ч. 1 ст. 19 Конституции РФ слов «и судом».

Ч.  2: «Государство гарантирует равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от пола, расы, национальности, языка, происхож­дения, имущественного и должностного поло­жения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, а также других обстоятельств. Запрещаются любые формы ограничения прав граждан по признакам социальной, расовой, на­циональной, языковой или религиозной принад­лежности».

В ч. 2 ст. 19 Конституции РФ содержится два постулата. Первый провозглашает обязанность го­сударства гарантировать равенство прав и свобод человека независимо от пола, расы, националь­ности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежно­сти к общественным объединениям, а также дру­гих обстоятельств.

Как видим, перечень признаков, по которым государство считает недопустимым дискримина­цию, является открытым. Однако фраза «а также других обстоятельств» придает норме чрезмер­ную расплывчатость. Полагаем, было бы уместно конкретизировать, какие обстоятельства имеются в виду. Считаем, правильнее было бы завершить эту часть нормы фразой: «.. .и иных обстоятельств, относящихся к личности граждан» [1].

Второй постулат сформулирован в виде за­прета любых форм ограничений «прав граждан (!) по признакам социальной, расовой, националь­ной, языковой или религиозной принадлежно­сти». Здесь мы видим:

а)   данный перечень признаков закрытый (Конституция РФ не запрещает ограничивать права человека, например, по признаку проис­хождения, убеждений, принадлежности к обще­ственным объединениям, места жительства, по­ловой ориентации и т. д.);

б)   в качестве субъекта, права которого недо­пустимо ограничивать по названным признакам, назван гражданин (!), а не человек (из Конститу­ции не ясно, можно ли ограничивать права ино­странцев и апатридов и по каким признакам).

Мы убеждены, что этот перечень признаков следует расширить, а слово «граждан» было бы логично заменить на слово «человек».

Ч. 3: «Мужчина и женщина имеют равные права и свободы и равные возможности для их реализации».

В отдельный абзац рассматриваемых статей вынесено положение о том, что мужчина и жен­щина имеют равные права и свободы и равные возможности для их реализации. Полагаем, что провозглашение равенства прав мужчины и жен­щины является неким архаизмом, калькой из предыдущих советских конституций и даже логи­чески избыточно, так как ранее в этой же статье было сказано о равенстве всех перед законом и судом, о гарантированности прав и свобод неза­висимо в том числе и от пола.

Положение российской конституций о равно­правии мужчин и женщин, выделенное в отдель­ный абзац, по мнению Е.И. Козловой, призвано сделать дополнительный акцент на проблеме дис­криминации женщин. «Конституционная нор­ма, - указывает профессор Е.И. Козлова, - наце­лена на то, чтобы обеспечить правовую основу защиты прав женщин от любых форм ущемле­ния по признаку пола. проблема выравнивания прав по признаку пола еще далека от разреше­ния» [4].

Мы не склонны считать, что правовой статус женщины в настоящее время хоть в чем-то ума­лен по сравнению с правовым статусом мужчины. Следует отметить, что провозглашение равен­ства мужчины и женщины было архиважным и, можно сказать, революционным в начале XX в., но в последующем, после принятия Конвенции о политических правах женщины (1952) и Декла­рации о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин (1979), актуальность про­блемы равноправия женщин стала снижаться и к концу столетия, по крайней мере в странах с раз­витыми демократическими традициями, сошла на нет.

Тем не менее, рассматриваемое конститу­ционное положение актуально и сейчас и даже приобрело новое звучание. Дело в том, что в со­временной России все чаще приходится задумы­ваться о защите прав мужчин, так как в позитив­ном праве мы можем найти множество норм, констатирующих именно привилегированное по­ложение женщины:

-      ст. 57 и 59 Уголовного кодекса РФ устанав­ливают, что пожизненное лишение свободы и смертная казнь не назначаются женщинам;

-      ст. 115 Уголовно-исполнительного кодекса РФ устанавливает в разы различающиеся меры ответственности для осужденных разного пола, являющихся злостными нарушителями поряд­ка отбывания наказания: мужчин-нарушителей можно переводить в единые помещения камер­ного типа на срок до одного года, а женщин - только на срок до трех месяцев;

-      Федеральный закон «Об оружии» от 13 дека­бря 1996 г. № 150-ФЗ в ст. 24 запрещает применять огнестрельное оружие в отношении женщин;

-      Федеральный закон «О воинской обязанно­сти и военной службе» от 28 марта 1998 г. № 53-ФЗ в ст. 22 говорит, что призыву на военную службу подлежат «граждане мужского пола»;

-      ст. 253 Трудового кодекса РФ предусмотрено ограничение труда женщин на тяжелых работах, работах с вредными и (или) опасными условиями труда, а также на подземных работах;

-      Федеральный закон от 17 декабря 2001 г. № 173-ФЗ «О трудовых пенсиях в Российской Фе­дерации» в ст. 7 устанавливает, что право на тру­довую пенсию по старости мужчины получают, достигнув возраста 60 лет, а женщины, несмотря на значительно большую продолжительность жизни, - уже по достижении 55 лет (кстати, в большинстве стран возрастной пенсионный ценз для обоих полов одинаков);

-      Федеральный закон от 29 декабря 2006 г. № 256-ФЗ «О дополнительных мерах государ­ственной поддержки семей, имеющих детей» до­пускает получение материнского (семейного) ка­питала мужчиной лишь с большими оговорками;

-      Семейный кодекс РФ в ст. 17 «Ограничение права на предъявление мужем требования о рас­торжении брака» запрещает мужу без согласия жены возбуждать дело о расторжении брака во время ее беременности и в течение года после рождения ребенка, тогда как жена при тех же об­стоятельствах ничем не ограничена в своем праве на развод.

Как видим, гендерно-правовой дисбаланс имеется, но в приниженном в правовом поло­жении находится не женщина, а, как ни странно, мужчина.

Большинство из перечисленных правовых преференций для женщин следует признать со­циально оправданными, но в то же время их уве­личение (например, введение обязательных квот на места в парламентах или на должности ру­ководящего состава в государственных органах, что имеет место в некоторых государствах Евро­пы), усиливающее позитивную дискриминацию мужчин, представляется несправедливым и не­целесообразным, так как это девальвирует цен­ность достижений личности, поскольку их оценка осуществляется по принципу принадлежности к определенному полу, а не по реальным заслугам человека или его квалификации.

Несмотря на то, что в российском законода­тельстве нет норм, прямо или косвенно ограничи­вающих правовой статус женщин, тем не менее, в политической сфере, в государственном управ­лении, в сфере трудовых отношений еще имеется немало проблем [5], но здесь будет правильнее ве­сти речь не о наделении женщин равными права­ми, а о проблемах реализации имеющихся у них прав и возможностей.

Мы завершили критический анализ положе­ний ст. 19 Конституции РФ, закрепляющий прин­цип равенства. Но все ли актуальные аспекты данного принципа нашли свое отражение в кон­ституции? Думается, нет!

Конструкцию рассматриваемой статьи для реализации принципа равенства прав человека можно было бы дополнить ценными и весьма актуальными положениями. С этой целью обра­тимся к опыту одного из субъектов Российской Федерации - Республики Башкортостан.

В современной редакции Конституции Баш­кортостана кроме положений о принципе равен­ства, аналогичных содержащимся в федеральной конституции, имеются и другие.

Интересным мы считаем положение Кон­ституции РБ, указывающее на недопустимость какой-либо дискриминации в связи с инвалид­ностью. Такой акцент важен и, более того, необ­ходим в конституции любого современного де­мократического государства. Но, к сожалению, аналогичного положения мы не находим в рос­сийской конституции.

Несмотря на огромную практическую значи­мость этого прогрессивного положения башкор­тостанской конституции, формулировка данной нормы нам представляется не вполне коррект­ной [2]. Статья 19 Конституции РБ гласит: «Ни­кто не может нести ущерб вследствие своей ин­валидности». Данная формулировка, по сути, механически перенесена из ст. 3 Основного Зако­на Германии, при этом законодатель не вникал в особенности смыслового значения некоторых оборотов немецкой речи.

Представляется, что более корректно консти­туционное положение о равенстве лиц с огра­ниченными возможностями можно сформули­ровать следующим образом (предлагается 2 ва­рианта):

1)     лица с ограниченными возможностями не должны подвергаться какой-либо дискримина­ции, претерпевать лишения или ограничения в связи с утратой ими психической, физиологиче­ской или анатомической структуры или функции либо отклонения от нее;

2)     не допускается умаление признания, ис­пользования или осуществления всех прав и сво­бод в отношении лиц с ограниченными возмож­ностями.

Еще один интересный и не имеющий аналога в российской конституции аспект принципа ра­венства содержится в ст. 42 Конституции РБ. В ней сказано: «Дети пользуются равной правовой и социальной защитой вне зависимости от проис­хождения и гражданского состояния родителей».

Одна из целей данной нормы Конституции РБ - предотвратить возможную дискриминацию детей, родившихся вне брака. Следует отметить, что во многих европейских конституциях можно найти сходные положения. Так, в Конституции Германии (ст. 6) закреплено, что внебрачным де­тям обеспечиваются в законодательном порядке такие же условия их физического и умственного развития, их положения в обществе, как и де­тям, родившимся в браке. Конституцией Италии предусмотрено, что закон обеспечивает детям, рожденным вне брака, всю защиту юридического и нравственного характера, совместимую с пра­вами членов законной семьи. Конституция Испа­нии (ст. 39) устанавливает, что родители должны оказывать помощь своим несовершеннолетним детям независимо от того, рождены они в браке или вне брака. В свою очередь, публичные вла­сти должны обеспечивать всестороннюю защиту детей, равных перед законом, вне зависимости от происхождения и гражданского состояния мате­рей. Согласно ст. 36 Конституции Португалии за­прещена какая-либо дискриминация внебрачных детей.

Равенство прав детей, рожденных в браке и вне брака, закреплено также конституционным законодательством стран Восточной Европы (Ал­бании, Болгарии, Румынии, Словацкой Республи­ки, Республики Словении, Чешской Республики) и стран - участниц СНГ (Республики Молдова, Ре­спублики Узбекистан, Украины) [6].

Как видим, принцип равенства в Конститу­ции РБ закреплен гораздо объемнее, чем в Кон­ституции РФ, так как региональные законотворцы сделали вполне обоснованные акценты на равен­стве таких субъектов правоотношений, как инва­лиды и дети.

Раскрывая принцип равенства, необходимо остановиться на проблеме дискриминации, то есть установлении «различий» между людьми по половым, расовым, классовым или иным призна­кам, намеренного ограничения кого-либо в пра­вах. И главной проблемой является само понима­ние того, что считать дискриминацией.

Хотелось бы отметить, что грань между дис­криминацией и допустимыми ограничениями чьих-либо прав весьма тонка. Взгляды представи­телей различных культур на одни и те же явления могут быть диаметрально противоположны. На­пример, в России считается допустимым ограни­чивать свободу манифестаций гомосексуалистов и их семейные права (запрет на вступление в брак или в «однополое партнерство», усыновление детей). Европа же относится к подобным огра­ничениям как к дискриминации. В то же время проходившая в разное время в ряде восточно-ев­ропейских стран люстрация - недопущение на го­сударственную службу неугодных лиц по полити­ческим мотивам - не осуждалась европейскими державами, и о нарушении принципа равнопра­вия никто не говорил. Не усмотрела Европа ника­кой дискриминации по религиозному признаку, когда в ноябре 2009 г. в Швейцарии запретили строительство минаретов. Западный мир негоду­ет по поводу «попрания прав женщин Востока», тогда как население стран, где господствует шари­ат, включая самих женщин, так не считает.

Далеко не всегда одинаково к пониманию ра­венства относятся представители различных по­литических взглядов в одной стране. Например, нарушение принципа равенства Верховный Суд РФ обнаружил во внесенном осенью 2014 г. депу­татом Госдумы от «Единой России» В. Поневеж­ским законопроекте о компенсациях из бюджета России средств, изъятых у российских граждан по решению иностранных судов. Верховный Суд РФ в своем отзыве на законопроект счел «недопу­стимым перекладывать на налогоплательщиков риски отдельных организаций и граждан, в отно­шении которых приняты решения иностранны­ми судами, в том числе в случаях, когда они сами инициировали разбирательство иностранным судом». По мнению Верховного Суда РФ, зако­нопроект предлагает «дать необоснованные пре­ференции» тем россиянам, которые участвуют в судах за границей. При этом бремя возмещения их имущественных потерь будет возложено на «граждан РФ, которые недополучат социальные блага и лишатся неотъемлемых конституцион­ных гарантий» [3].

Для того чтобы помочь правоприменителю разобраться в том, что может считаться дискри­минацией, а что нет, в российском законодатель­стве существуют пояснительные нормы. Напри­мер, в Трудовой кодекс РФ специально включили поясняющую норму: «Не являются дискримина­цией установление различий, исключений, пред­почтений, а также ограничение прав работников, которые определяются свойственными данному виду труда требованиями, установленными фе­деральным законом, либо обусловлены особой заботой государства о лицах, нуждающихся в по­вышенной социальной и правовой защите, либо установлены в соответствии с законодательством о правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации в целях обеспечения на­циональной безопасности, поддержания опти­мального баланса трудовых ресурсов, содействия в приоритетном порядке трудоустройству граж­дан Российской Федерации и в целях решения иных задач внутренней и внешней политики го­сударства» (ст. 3).

Любой человек, считающий, что он подвергся дискриминации, вправе обратиться в правоохра­нительные органы с целью наказания виновных, восстановления нарушенных прав, возмещения материального вреда и компенсации морального вреда. Способы защиты от дискриминации весь­ма разнообразны: от обращения в комиссию по трудовым спорам до инициирования уголовного преследования. В частности, Уголовный кодекс РФ содержит норму, предусматривающую ответ­ственность за нарушение равенства прав и свобод человека и гражданина (ст. 136). Максимальное наказание за дискриминацию составляет 5 лет лишения свободы.

Полагаем, что в случае возможного пересмо­тра Конституции РФ, необходимость которого назрела, Конституционное Собрание при разра­ботке проекта нового Основного закона должно обратиться к положительному опыту субъектов федерации и иностранных государств, чтобы кон­струировать четкие, емкие и логичные нормы.


Статья опубликована в журнале Евразийcкая адвокатура № 2 (21) 2016